Пепел укрывает город мягким серым одеялом.

      Эзерфорд оставляет на языке странное послевкусие, в котором мешаются сладкая вампирская свобода, горьковато-угрюмое серое небо и манящий привкус нераскрытых тайн. Укрывшийся на территории Англии, город молчит, не спеша раскрываться перед чужаками, поглядывает на гостей своими темными глазами-окнами, прячет от них свою истинную сущность. В груди Ирвэн, на месте мертвого и давно затихшего сердца, разгорается азарт.

      Она хочет сдернуть с Пепельной долины бело-серую пелену, заглянуть под вуаль еще не разгаданных загадок, почувствовать Эзерфорд всем своим существом. Гроссе слышала множество сказок, сплетен и пересудов – где правда, где шкатулка с секретами, которую так рьяно оберегает этот город? Ирвэн любит тайны, особенно чужие, и любит добираться до них, а еще никогда не забывает, что информация – ресурс ценнее любых денег, и если ты знаешь, как правильно распорядиться полученными сведениями, то наверняка удвоишь, а то и утроишь свои шансы стать победителем в нынешнем отрезке бесконечной гонки жизни.

     Гроссе хочет прочитать Эзерфорд, словно книгу, но пока что его страницы для нее пусты.

     Женщина отворачивается от окна, за которым разверзается привычная осенняя английская непогода с примесью пепла, и снова бросает взгляд на свое отражение в зеркале. Леди Гроссе – статная и дьявольски красивая, как и множество лет назад – смотрит на нее, облаченная в платье темно-красного шелка, улыбается ей губами, покрытыми слоем помады, поправляет распущенные волосы, черные, словно самая длинная зимняя ночь, и оглядывается через плечо, слыша быстрые шаги по деревянной лестнице, которым вторят гулкие удары трости о ступеньки. Ирвэн знает обо всех своих достоинствах и тщательно скрывает недостатки, делая вид, будто их совсем не существует, видит, как люди смотрят на нее (жадно ли и заинтересованно или же с презрением и закипающей внутри злостью), слышит, что шепчут ей вслед – комплименты, вульгарные предложения или же пожелания рухнуть в грязь на потеху завистникам. И ничто из этого не имеет значения, когда рядом с ней оказывается Вольфганг.

     Рейнгард пестрым ураганом, развеивающим серую скуку Эзерфорда, влетает в коридор их апартаментов, и Гроссе с трудом удерживает смешок, когда ее спутник чуть не поскальзывается на мокром полу. Обаятельный плут, обворожительный хитрец, фонтан неисчерпаемой энергии в мертвом вампирском теле, Вольфганг Рейнгард, словно самый талантливый вор, украл сердце Ирвэн уже очень давно, но взамен предложил свое, и женщина сохранила его, спрятав от чужих глаз и ядовитых стрел. Они оба были свободны – и все-таки делили эту свободу на двоих, смаковали, словно самое дорогое, тягучее, терпкое вино, выдержанное не годами – декадами, веками и тысячелетиями. Никто не смотрел на нее с таким обожанием, как он. Никто не целовал его так жгуче, как она.

     Они оба были свободны – и потому позволяли себе любить друг друга, разлетаясь по разным уголкам мира, просыпаясь в разных постелях, но в конце концов вновь и вновь возвращаясь друг к другу.

     Глядя на букет ярко-красных цветов в руке Вольфганга, Ирвэн улыбается и лишь для виду морщит нос, услышав немецкую речь, из уст Рейнгарда звучащую как всегда на удивление музыкально.

     – Merci, mon amour, – в отместку мурлычет женщина по-французски, принимая цветы из рук своего кавалера, и нарочито церемонно приветствует вампира, без поцелуя касаясь своей щекой его щеки. – On va au théâtre, ma chérie. Tout le monde semble admirer cette performance, – и Гроссе отходит прочь, разрушая сонную тишину апартаментов стуком каблуков по полу, находит выкрашенную в ослепительно-белый цвет вазу и неторопливо ставит в нее букет, проводя пальцами по нежным лепесткам, покрытым каплями дождя с примесью седого пепла. – Переоденьтесь в сухое, герр Рейнгард, негоже в таком виде показываться на публике, – поворачиваясь обратно к Вольфгангу, Ирвэн улыбается, и в ее серых глазах пляшут дьявольские искорки; подплывая обратно к мужчине, она не сводит с него взгляда, поправляет багряное пятно платка на его шее и приподнимает темную бровь, касаясь промокшей под дождем ткани осеннего пальто Рейнгарда. – А публики, судя по всему, будет достаточно. На нас будут много смотреть – чудесная возможность привлечь внимание и поговорить о том, что интересного мы можем найти в этом городе. Должно же здесь быть хоть что-то примечательное, кроме пепла.

     – И если ничего не найдется, то именно мы станем самым незабываемым приключением для этого пепельного города, – отзывается мужчина. – А что касается публики… Пускай смотрят, пускай любуются, – просто отмахивается он. – И не смеют отвести взгляда.

     Леди Гроссе негромко смеется, слегка прищуриваясь, словно спрашивая: «кто сможет?». Кому удастся не смотреть на пару, словно созданную для того, чтобы цеплять чужие взгляды, кто посмеет отвернуться от чужаков, чьи мотивы неясны, скрыты за незначительными вежливыми улыбками и изучающими взглядами? Если Вольфгангу и Ирвэн нужна информация, они добудут ее с проворством самых обаятельных шпионов.

     Женщина подцепляет платок на шее Рейнгарда тонкими пальцами, тянет на себя, вынуждая вампира склониться к ней, и наконец целует его, и на губах Вольфганга остается отпечаток ее красной помады.

     Они идут в театр.

* * *

Пятое октября, 1734 год
21:19

     Внутри здания с висящей над входом белоснежной вывеской шумно и людно. От нарядов местной публики привычно рябит в  глазах, от блеска драгоценностей хочется щуриться, а от пропитанного возвышенностью ведущихся бесед воздуха становится вдруг по-домашнему уютно. Женщины позволяют себе надеть свои лучшие платья, едва-едва оголяя плечи и манящую бледную кожу чуть ниже ключиц, мужчины облачаются в нарядные фраки, сбиваясь в группы и привычно споря о политике и экономике; несмотря на позднее время, зрителей, желающих взглянуть на знаменитое на весь Эзерфорд представление, сегодня собирается достаточно.

     Ирвэн и Вольфганг здесь похожи на две случайные капли краски на практически завершенном полотне, вышедшем из-под кисти именитого художника, и пока автор картины раздумывает, вписать ли ему кажущиеся не к месту пятна в общую композицию, оставить всё как есть или же вовсе убрать испорченную работу в самый темный угол, вампиры ждать не намерены. Они прокладывают себе путь вперед, сквозь собравшуюся в фойе толпу, и отвечают заметным наклоном головы и вежливой улыбкой на каждый заинтересованный взгляд, брошенный в их сторону. Чужаки. По разделившимся на компании и пары рядам жителей Пепельной долины, чей голос и фамилия имеют хоть какой-то вес в этом мрачном городе, мягкой волной проносится приглушенный шепот. Приезжие, посторонние.

     – Как чудесно, – еле слышно воркует Гроссе, заботливо расправляя складку на рукаве Вольфганга, как только они останавливаются у стены, и кивает. – Принесешь вина? – обращается она к своему спутнику и, вдруг поглядев ему за спину, хитро усмехается. – Если справишься принести три бокала, обещаю подумать над твоим следующим предложением подольше.

     – Теперь я точно не смогу отказать тебе в этой просьбе, – смеется он. – Впрочем, как и всегда.

     Как только Рейнгард исчезает в толпе – вот только как же он может исчезнуть, облаченный в костюм, своей яркостью так выбивающийся среди всей этой черно-серой скуки, которую на себя нацепили мужчины? – ожидающих начала представления людей и вампиров, Ирвэн небрежным движением поправляет расшитую серебром накидку на своих плечах, на несколько мгновений нарочито упуская заполненное зрителями фойе, а затем вскидывает голову. Ее губы, скрытые под слоем помады, растягиваются в улыбке – деликатной, приветливой, но все-таки с явным привкусом предвкушения. Женщина встречает прямой взгляд остановившегося перед ней незнакомого мужчины, на чьих завитых каштановых кудрях пляшут медные отблески от света свечей, и в выверенном жесте протягивает ему облаченную в бархатную перчатку руку.

     – Добро пожаловать в Эзерфорд, миледи, – ее новоявленный кавалер склоняется, не спуская с Гроссе глаз, и оставляет легкий поцелуй на тыльной стороне ее ладони. – Рискну предположить, Вы в городе совсем недавно, иначе совершенно непростителен тот факт, что мы еще не знакомы.

     Вампирша смотрит мужчине за спину: у их вежливого знакомства есть зрители. Одни недоверчиво щурятся, другие пытаются сделать вид, что вовсе не заинтересованы в происходящем, но Ирвэн знает – все они слушают и наблюдают, голодные до новых сплетен, которые выпорхнут из стен этого театра вместе с последней полуночной пташкой, едва лишь закончится спектакль.

     – Эммет Райт к Вашим услугам, мадам, – собеседник Гроссе улыбается, едва-едва обнажая клыки, и она довольно щурится, кивая головой, отчего в водопаде темных, словно смоль, волос игриво блестят вплетенные на нити рубины.

     – Вы удивительно проницательны, господин Райт, – отвечает Ирвэн, – мы в Эзерфорде всего несколько дней. Меня зовут Ирвэн Гроссе, – женщина, исключая из этой формулы светского разговора любые приличия, делает шаг к Эммету, беря его под локоть, и вампир разворачивается лицом к толпе, повинуясь ее неожиданно властному жесту. – А моего спутника можете называть Вольфганг Рейнгард, – она подмигивает Вольфгангу, вернувшемуся с тремя бокалами красного вина, и искоса смотрит на Райта, вкрадчиво продолжая: – Нам было бы интересно услышать из уст человека, знакомого с городом, чем же Эзерфорд может удивить нас. Составите нам компанию на вечер, мистер Райт? Уверяю Вас, – Гроссе принимает из руки Рейнгарда бокал, и в ее глазах сверкает предвкушение, – о знакомстве с нами Вы не пожалеете.
Совместный пост

Отредактировано Irwen Grosse (2022-05-08 17:18:03)

Подпись автора

tell me all your original sins